Мамонтий и лев его

Если с глинтвейном прежде неоднократно имел дело, грог как-то мимо проходил, не сложилось. Но нынче погода в Москве образовалась особо мерзопакостная, гадкая, склизская, свиная. На остатках бака и на одном крыле дотянул до земли, где обнаружилась вьетнамская (sic!) забегаловка. Том Янг там готовить конечно умели. Но по погоде вместо пива стал искать что-то поактуальнее, запросил грога.


Фотка для примера, вьетнамская версия была более замысловатая. Однако результат и духоподъемность были однозначны и на лице (моем).

( Collapse )

Родни Коллин - ученик Успенского, бывший с учителем до самого конца - и уверенный, что конца не было, а случилось истинное Преображение. Незадолго до смерти Успенский провозгласил отказ от своей Системы и велел ученикам "начать все заново". Коллин последовал этой рекомендации самым непосредственным образом: написал несколько книг, трактующих основы Системы весьма своеобразно, а местами так и крышесносно.
( Collapse )

( Collapse )

( Collapse )

Можете считать рекламным псто. Хотя учитывая маргинальность моего блога, вряд ли он обладает каким-то рекламным ресурсом - разве что среди крайне маргинальной аудитории. С этим заведением я познакомился случайно пару лет назад, оно располагалось тогда на Сухаревке. А недавно перебралось на Арбат, по адресу Поварская, 31. По новым веяниям, сайта у них нет, только аккаунт в вК.

( Collapse )

( Collapse )

Когда Гарин жил один, он был как моллюск. Он разевал раковину широко и на свет тянул большую влажную ногу, щупал дно и воду, колыхавшуюся кругом; а если прислушаться, слышно было, как Гарин поет, - о чем же он пел, когда жил один? О длинных лихорадочных ночах, озаренных лунным фонарем, о самолетах, летящих в окно, о бурном движении весла и движении ладьи... О сладкое, сладкое одиночество, струйки которого вползали за воротник и заставляли поежиться и вздрогнуть плечами. Сладкое, горькое одиночество на восьмом этаже бесконечного каменного океана, над деревьями и огнями, в мире бездушных стен и живых канализационных люков, - да, Гарин любил люки, попадавшиеся под ноги, он ступал на них спокойно. Не то было, когда он встречал трещины в асфальтовой лаве, трещин Гарин побаивался, наступал иногда, зазевавшись, а так старался пускать мимо ног, мимо шагов.( Collapse )

Эта книга мне подвернулась когда-то в родительской библиотеке. Издание 1956г., в двух томах, но дома обнаружился только 2 том. Там рассказы, несколько повестей и небольшой роман "Бэлпингтон Блэпский". По жанру "псевдоавтобиография", типа "Детство. Отрочество. Мои Университеты", весьма популярно в начале 20в. Насколько велика автобиографичность, судить сложно. Есть подозрение, что юный биолог Тедди - альтер эго, аватар Уэллса в этой книге. Но точно не главный герой. Т.е. роман историчен, опирается на собственные наблюдения автора, однако центральное место там занимает не он. Да и сдвинут эпохально относительно молодости самого Уэллса лет на 30. Представьте, что вам 40 и вы пишете о себе в отрочестве-молодости, перенося действие в современность. Что-то в этом роде.

( Collapse )

Каввали - это то, что многие слышали краем уха, но именно что краем. Благодаря Питеру Бруку и фильму Пятый элемент, где кое-какие фрагменты угодили в кадр и на фонограмму, вторыми ролями. А ведь это штука намного больше подпевок рокерам и Голливуду.

( Collapse )

Я никогда не был особым почитателем его талантов. Но читал и уважал. Человек этот был весьма сложный, местами путанных взглядов. Хороший писатель, конечно советский по всем приметам и повадкам. Но не только.


( Collapse )